...в культурном многоголосии польского общества особый тон принадлежал низовой сатире, в текстах которой иудео-христианское сосуществование предстает в гротескно деформированном отражении, позволяющем, тем не менее, реконструировать и простонародные мифологические представления о “чужом” (“Года 1592. В Хеге на ярмарке был один еврей, у которого было две головы, и обе с бородами, и обеими он говорил и ел”), и традиционный образ еврея-купца, ведущего международную торговлю и обладающего диковинными экзотическими товарами, за которые он запрашивает непомерно высокую цену: “Среди прочих товаров у него была жемчужина, на которой была изображена вся Троянская война и тот конь, в котором сидело войско. Он оценил ее в четыре с половиной миллиона” (Badecki 1950: 299–300); “У еврея, ехавшего в Порту, был ящик восточных бриллиантов, из которых можно делать очки, и мешок жемчужин величиной с орех” (Badecki 1950: 325).