Петербург против "прелестей Бердичева"

[shperk]

Летом 1858 года «Санкт-Петербургские ведомости» писали, что, несмотря на дачный сезон, на то, что постоянные жители города во множестве перебрались в окрестности столицы или укатили за море, Петербург не вымер. «Взамен опустевших домов гостиницы набиты приезжими... На улицах встречаются незнакомые лица, между которыми на всяком шагу резко выдается еврейский тип, к которому так не привык глаз петербургского жителя. В настоящую минуту – утвердительно можно сказать – на Вознесенском и Екатерингофском проспектах, на Большой Садовой, в Семеновском, Измайловском полках нет дома, где бы хотя одна комната не была занята каким-нибудь промышленным израильтянином».

Одно из немногих дошедших до нас свидетельств о жизни петербургского еврейства, где открыто отдается предпочтение «прелестям Бердичева», – это воспоминания Полины Венгеровой. По прибытии в Петербург с мужем-купцом (дело происходило в 70-х годах XIX века), Венгерова была потрясена тем, что представители состоятельной еврейской элиты ограничили свою, так сказать, причастность к религиозной жизни только тремя днями в году: Йом Кипуром, первым днем Песаха и… Рождеством (последнее праздновалось якобы ради слуг). Некоторые отправлялись в молитвенный дом на субботнюю службу в экипаже, а не пешком, и в Йом Кипур ели в перерывах во время службы. Пасхальный сейдер был очень сильно сокращен и зачастую отмечался в память не об Исходе из Египта, а о прощании с чертой оседлости. Беседы за пасхальным столом быстро переходили в обсуждение свежих газетных новостей и биржевых тенденций. Правда, П. Венгерова, стремясь к объективности, отмечала, что среди тех, кто принадлежал к еврейской элите, были и семьи, сохранившие верность традиционным религиозным предписаниям.